1249dfeb     

Контровский Владимир - Последний Из Бледнолицых



ВЛАДИМИР КОНТРОВСКИЙ
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ БЛЕДНОЛИЦЫХ
«У меня братишки нет,
У меня сестрёнки нет,
Говорят, с детьми хлопот невпроворот.
Что же будет на Земле,
Через сто ближайших лет,
Если мода на детей совсем пройдёт?»
(Из популярной эстрадной песенки 70-х годов прошлого века)
«Сколько у меня осталось патронов? Посчитать? А зачем?

Даже если бы у меня был лучевой дезинтегратор, это ничего уже не изменит… Да и не продают такое оружие белым — нигде в пределах этой страны и, наверно, всего мира. Вот и приходится рассчитывать только на древнюю «М-16», принятую на вооружение больше ста лет назад. Музейный экспонат, конечно, но убивать — убивает…»
Над водной гладью великого озера Онтарио стлался утренний туман, втягиваясь белыми языками между стволов могучих деревьев — молчаливых свидетелей минувшего. Трава была мокрой от росы, словно на неё пролились все слёзы женщин народа, некогда владевшего этими краями. Где они сейчас, эти племена? — сгинули без следа и памяти… А теперь настала очередь и самих победителей, слишком безмятежно почивавших на лаврах…
Притаившийся в кустах человек в пятнистой защитной одежде был очень стар. Время избороздило морщинами кожу его лица и заострило черты, придав им хищное выражение.

Глаза поблекли, но остались по-прежнему зоркими, спина не согнулась, а руки его так же бугрились мускулами, как и во времена безвозвратно ушедшей молодости. Вот только вряд ли это уже имело какое-то значение.
«Откуда они появятся? И на чём? Свалятся прямо на голову на винтокрыле или примчатся по озеру на слайдере? Пока маскировочное поле держит, меня не разглядят ни с орбиты, ни через систему континентального слежения.

Экранировка полная — стражам сил поддержания общественного порядка не помогут даже новейшие детекторы, реагирующие не только на тепло тела, но и на тончайшее дрожание человеческой ауры».
Человек сидел на самой оконечности далеко вдававшегося в озеро узкого мыса, густо поросшего орешником. Этот уголок в своё время по одной из федеральных программ сделали заповедным — таких мест на всём континенте осталось совсем мало, — и здесь по соседству с молодыми деревцами сохранились кряжистые дубы, помнившие ещё первопроходцев, тех…
…что шли через лес, чутко вслушиваясь в шорохи и держа наготове длинноствольные карабины. Прежние хозяева этих мест не любили пришельцев, — и было за что! — и в любой момент из-за зелёного полога листвы могла скользнуть стрела.

Дикари искусно прятались в чаще и метко стреляли, но всё равно не смогли устоять под натиском бледнолицых. Гордые воины полегли в неравных боях, жалкие остатки некогда могучих и грозных племен загнали в резервации, а индеанки стали жёнами (в лучшем случае) и служанками победителей. На месте лесов выросли шумные многолюдные города и пролегли автомагистрали, и лишь кое-где уцелели крохотные островки природы, смутно помнящие былое…
Человека звали Нат — Натаниэль Бампо. Он жил в этих краях лет тридцать — с тех пор, как ему стало невмоготу жить среди людей.

Нет, эти люди не были откровенно враждебными, напротив, они следовали тому, что некогда назвали политкорректностью, но все они были чужими, и Натаниэль был для них тоже чужим. И он ушёл — устроился рейнджером, а потом и вовсе осел в здешних лесах.

Свобода от опостылевшего ему мира была иллюзорной — Нат зависел от этого мира, от денег, хранившихся на его счету, от магазинов и от всего того, что называется благами цивилизации. И он стал бороться, чтобы стать независимым.
Это было невероятно трудно — человек XXI века был намер



Содержание раздела